У меня тут обнаружили китайский вирус 17 февраля. Но все прошло по самому легкому сценарию: три дня был насморк, дней на пять пропали запахи и притупился вкус.

Запахи и вкус полностью восстановились где-то на восьмой день, и вот сегодня, 28 февраля:

Остается проверить антитела.

Когда ОДНИМ ИЗ ВАЖНЕЙШИХ ВОПРОСОВ СОВРЕМЕННОГО ЦЕЛЕВОГО СТРОИТЕЛЬСТВА БОРО ЯВЛЯЛСЯ Я благополучно проплыло Второй Мост, разделяющий своим чугунным телом два сословия, Основные массы встретили огненные слова такой громоподобной овацией, что огни факелов затрепетали, грозя потухнуть.

Навальный доедает деда

Российская власть умудряется превращать все в какое-то невероятное безумие, абсурдное и непонятно-никчемное. Как, например, с фонариками протеста — казалось, сложно придумать более идиотскую акцию, но тут выходит депутат Толстой, и говорит, что это технология коллаборационистов времен Второй мировой. И даже Волков уже не кажется таким уж идиотом. Думаю, логичным будет запрет фонариков.

Тем временем продолжается торговля дедом по сорокинским местам.


Внук ветерана: я могу быть свободен?

Навальный: нет, ты не можешь быть свободен
Внук ветерана: Это вы не можете.

Оба орут.

<…>

— Дошли до Миляховки <…> Коммунисты подключились к движению <…> Решили собрать партизанский отряд <…> Тимофей Васильевич Кузнецов стал комиссаром, — читает судья.

<…>

Также в протоколе допроса говорится про «Митьку-переростка, который выводил соловьиные трели, в деревне славился умением подражать птичьим голосам на все лады».

<…>

Далее идут рассказы как ветеран обстреливал фашистов из 45мм пушки, а после как им с партизанами «удалось взять в плен несколько фашистов и их прихвостней-власовцев».

Прокурор: «Разведка партизан встретилась с разведчиками Красной армии… и началось великое братание. Люди, целовались, смеялись и плакали, танцевали, обменивались новостями и снова плакали».

Прокурор зачитывает события зимы 1943/44 годов.

«В декабре 1944 года меня официально уже призвали в ряды Красной армии. В феврале 1945 принял присягу».

Прокурор Фролова плачет, читая воспоминания.

Корреспонденты СМИ из зала суда уточняют, что прокурор держится, но, кажется и правда шмыгает носом. Корреспондент «Медузы» уверенно опровергает слёзы прокурора. Корреспондент Дождя также настаивает, что прокурор не плачет.

Прокурор зачитывает по ролям речь врачей и внука Артеменко, но не меняет интонаций. И не плачет. Прокурор снова начала читать биографию ветерана Артёменко.